[Devillia]

Под конец разболелась голова, так что я не уверена, насколько он в тему.
В общем, просто прочитайте это, скажите, что все ужасно и я уйду уже учить патопсихологию.

Название: отсутствует! И меня это очень печалит (( Появятся идеи - с удовольствием выслушаю))
Автор:  Devillia
Бета: нет. Совсем я распоясалась что-то, надо это исправлять.
Рейтинг: детский
Пейринг: Адомми
Жанр: романс
Размер: мини.
От автора: начала с одного, продолжила вторым, закончила третьим О_о. Все странно, подозреваю кучу ошибок.
А, и еще. Можно и нужно воспринимать это как сиквел к "Весеннему". Оно настолько вымотало меня, видимо, что просто так теперь не отпускает))) И, как обычно, я почти уверена, что лучше бы я этого не писала.

Иногда так хочется высказать все, что накипело. Говорить долго, эмоционально, сделать очень больно своими словами, потому что тебе больно от действий. Обвинять, кричать, вспомнить каждый маленький повод, каждую незначительную ложь, все неправильные взгляды в сторону, отказы… Показать, как же, черт возьми, это все тебя разрывает. На осколки разносит.
Адаму кажется, что он скоро не выдержит и взорвется. Томми доводит его каждый день, заставляет выходить из себя. Обычно для них обоих все заканчивается захлопнувшейся дверью, пустой бутылкой, быстрой ездой по трассе, реже сексом. Пару раз была битая посуда, причем в этой забаве счет 1:1 – Адам разбил кружку с кофе, что есть силы бросив ее об пол, а Томми меланхолично уничтожил высокую вазу с цветами, просто подтолкнув ее к краю тонким пальцем. Но однажды Адам толкнул блондина, не рассчитав силу и разницу в весовых категориях. Обошлось парой синяков, но он все равно никогда себе этого не простит. Никогда не забудет шокированного взгляда Томми, растерянного сидящего на полу.
Кажется, за всю свою жизнь брюнет еще никогда так часто не извинялся. Ведь он каждый раз чувствует себя виноватым, потому что Томми такой… незащищенный. Сам Адам, как и все его предыдущие бойфренды, был более подготовлены к такого рода отношениям. Осознание собственной ориентации протекало у них вместе с половым созреванием, а Томми только начал вникать во все аспекты своей внезапно обнаружившейся особенности. Они даже вместе ходили к его семье, чтобы открыться. Все прошло хорошо, миссис Рэтлифф сказала, что любит своего сына и ничто не помешает ей делать это. Но она была расстроена, она плакала. Слезы матери – кошмар для любого ребенка.
К социальному статусу Томми адаптировался быстро. В конце концов, к нему уже давно никто не относился, как к стопроцентному натуралу. А вот к роли парня, у которого есть парень, он, кажется, до сих пор окончательно не привык. Всю жизнь он был сильной половиной, всю жизнь он опекал, оберегал, защищал, но не в этот раз. Для блондина ухаживать за другим мужчиной было странно. Да он просто не знал, как. Не дарить же цветы. А вот Адам, получив право на ухаживания, воспользовался им на все сто. И насчет цветов не заморачивался – просто однажды усыпал своего спящего возлюбленного лепестками. Стоит ли говорит, что возлюбленный был в шоке? И этим брюнет не ограничился, он окружил Томми заботой и вниманием, буквально пылинки с него сдувал. Слишком долго он ждал этих отношений, слишком долго не позволял себе ничего, что бы не вписывалось в их пусть странную, но дружбу. Теперь Адаму хотелось вообще не отпускать от себя Томми, ходить с ним везде, держась за руку. А еще лучше – спрятать ото всех, никому не показывать. И Томми это невероятно бесило.
У него были друзья, приятели, с которыми можно просто посидеть в гараже, побренчать на гитаре, обсудить девушек. И Томми хотел участвовать во всем этом, хотел проводить время с Айзеком и Софи, хотел иногда запереться наедине со своей гитарой и сочинять что-то депрессивное. Иногда он просто хотел, чтобы его не трогали. Но Адама буквально распирало от счастья, он вечно тормошил его, не оставлял в покое. Даже приревновал как-то раз к Карпентеру, припомнив тот идиотский поцелуй. Томми это показалось полнейшим абсурдом, причем до невозможности смешным. Однако, как выяснилось, смеяться при ревнующем Адаме нельзя. Оказалось, что с Адамом вообще много чего нельзя. Нельзя забывать позвонить, нельзя не отвечать на звонки, нельзя уходить без предупреждения, нельзя отказываться от подарков… Томми абсолютно не понимал, к чему все это. Он знал, что любит Адама, знал, что Адам любит его. Это все, что интересовало, все, что было важно. А у брюнета почему-то находилась еще куча не менее важных вещей.
Сложнее всего для Томми было принять для себя то, что в их паре он – слабая половина. Несмотря на внешнюю хрупкость, макияж и женственность, он никогда до этого не чувствовал себя оберегаемым, защищаемым в романтических отношениях. Это было приятное чувство, даже возбуждающее. Но также оно было отвратительно непривычным. Ему не раз хотелось отвесить Адаму подзатыльник, когда тот открывал перед ним дверь. И они всерьез поссорились, когда брюнет презентовал Томми нижнее белье. Так стыдно ему еще никогда не было.
И вот сейчас, увидев лежащего на диване Адама, который демонстративно крутил в руках телефон, Томми закатил глаза, предвкушая очередную перепалку. Черт бы побрал Айзека с его внезапными идеями, а заодно и неожиданно садящиеся телефоны.
- Я был у Карпентеров, прости, что не предупредил. Телефон сел, как обычно, - с порога ответил он на все вопросы, которые ему обычно задавались.
- Я придушить тебя хочу.
- Адам, давай не будем начинать, пожалуйста! Хватит ревновать меня к Айзеку! Он мой друг, он женат! Наш поцелуй ничего не значил! Это вообще была его идея, а я сопротивлялся! Это ведь даже на фотографии видно было. И мне осточертело повторять тебе все это каждый день, - завелся блондин.
- Ты не только с ним проявлял сопротивление поначалу. Наводит на мысль.
- О, нет, ты бредишь, что ли? Хочешь опять поругаться? Я тебе с самого начала дал добро абсолютно на все! Что за глупые претензии? Знаешь, когда я прихожу домой, мне меньше всего хочется ссориться. Я хочу просто побыть с тобой, без выяснения отношений, понимаешь? Почему Софи не ревнует своего мужа ко мне, когда мы запираемся и репетируем? Почему она доверяет ему? И почему ты мне – нет? – выпалил Томми, сам удивляясь тому, что повысил голос. Он не любил, когда на него кричат, и сам редко делал это.
- Я доверяю тебе, - хрипло произнес Адам, закрывая глаза. – Просто, и я сам знаю, что это глупо, но я до ужаса боюсь потерять тебя. Каждый раз, когда мы ссоримся, у меня внутри все сжимается от страха. А вдруг ты уйдешь? Это, наверное, из-за того, что я очень долго ждал, а потом все произошло так быстро. Я не успел привыкнуть. Идиотизм, знаю. И вообще, я ревнивый и вредный. Предупреждал ведь. Простишь меня?
Иногда хочется причинять боль словами. Кричать. Некоторые даже репетируют речь, чтобы посильнее задеть. Но, чаще всего, когда они видят любимого человека, желание обвинять его пропадает. Боль в его глазах воспринимается, как своя собственная.
Томми устало вздохнул и отпихнул Адама к спинке дивана, укладываясь рядом.
- Как был придурком, так и остался, - прошептал он, уткнувшись носом в шею брюнета.
- Но ты меня любишь, - уверенно сказал тот.
- Да.
- И я тебя.
- Знаю, - ответил Томми, сильнее прижимаясь к Адаму.
- Я уже не хочу душить тебя.
- Словами не передать, как я этому рад, - рассмеялся блондин, покусывая нежную кожу шеи своего ревнивца.
- Но теперь я хочу сделать с тобой кое-что другое, - Адам перевернулся, накрывая собой хрупкое тело.
- И, должен признать, это радует меня гораздо сильнее.